Другим примером проявления «самособойности» может послужить концептуально-теоретическое, эмоционально-образное восприятие Гессе профессии часовщика, к которой он имел некоторое отношение в молодости. Там, где другие видели рутину и повседневность, юноша разглядел, точнее, почувствовал, образ вечности, воплощенный в круговращении стрелки часового механизма. А быть причастным Вечности через создание обычных часов, это, согласимся, уже нечто иное, чем просто одна из профессий. Подобное, «фантастическое», восприятие реальности, удивлявшее своей необычностью, нередко помогало Гессе справиться с жизненными трудностями, уводя его в область отвлеченных рассуждений и фантазирования.
      Отметим также и необычайную креативность подобного мышления, проявившуюся у Гессе еще в раннем возрасте: на выпускном экзамене в школе, неизбежность которого, кстати, вызывала у него прямо-таки панический страх, Герману удается справиться с довольно трудным заданием весьма необычным способом. Так, слово «папироса», присутствовавшее в немецком тексте, который следовало перевести на латинский язык, он перевел при помощи двух латинских слов: «табак» и «бумага». Оригинальность решения заключалась в том, что таким образом была передана идея вещи, аналогов которой, естественно, не имелось в античности.
     Но над всем этим свечением таланта тяготела неразрешенная (и, видимо, неразрешимая) проблема серьезного нездоровья, которое проявлялось в частных приступах депрессии, мигренях, желудочных коликах, тревожных состояниях и в целом, составляло клиническую картину невроза. Это достаточно серьезное психосоматическое расстройство, передавшееся Гессе по мужской линии (от отца и бабки), усугублялось обстоятельствами его жизни, которая порой попросту выбивала почву из-под ног. Здесь и непростые отношения с родителями, наследственная болезнь жены (она страдала шизофренией), постоянные неурядицы в семейной и личной жизни (писатель трижды был женат, и только последний брак был относительно стабильным). Плюс ко всему драматические события социальной истории, в которую, так или иначе, была вплетена судьба писателя (Гессе пережил две мировых войны, катастрофу кайзеровского рейха и нацистской Германии). Неудивительно, что периодически Гессе переживал серьезные душевные кризисы, каждый из которых мог бы закончится для него трагически. (Брат писателя, Ганс, страдавший, как и Герман, тяжелой формой депрессии, не сумев справиться с одной из них, покончил самоубийством. Суицидальные наклонности, как мы видели, проявлялись и у самого Гессе).
      Что же позволило Герману Гессе, несмотря на все трудности внешнего и внутреннего порядка, избежать подобной трагической «развязки»? Вся жизнь писателя свидетельствует, что подлинным спасением для него было его творчество. Причем, о творчестве в данном случае, по-видимому, следует говорить в расширительном смысле: не только как о создании литературных произведений, но как о творческом подходе к жизни вообще, включая литературное, изобразительное, отчасти музыкальное, творчество, глубокое изучение психоанализа, а также путешествия и садоводство. Часть из этих способов «самопомощи» возникла стихийно, являя собой результат собственного опыта преодоления жизненных трудностей, часть – в результате плодотворного общения с врачами-психоаналитиками, к помощи которых Гессе прибегал за свою жизнь, по крайней мере, трижды.

     Роль психоанализа

      Итак, первый способ – это создание собственных литературных произведений: романов, повестей, рассказов, стихов. К этому виду творчества Гессе пришел самостоятельно, стихийно, смолоду ощущая в себе потребность творить. Свои первые литературные произведения он создал, еще будучи студеном семинарии в Маульбронне. Не получив законченного систематического образования, Гессе, как и многие другие выдающиеся деятели культуры, был самоучкой, самостоятельно конструировавшим свой мир. В этом плане чрезвычайно плодотворными для Германа были годы его работы в книготорговых фирмах в Тюбингене и Базеле, когда он, лишенный возможности общения со сверстниками, компенсировал его отсутствие чтением любимых авторов, размышлениями, сочинением стихов. Результатом этого периода творчества стало издание поэтического сборника, который вызвал интерес у читающей публики, но в целом представлял собой откровения еще незрелой юношеской души автора.
      Подлинный успех на литературном поприще пришел вместе с выходом в свет первого романа Гессе «Петер Каменцинд», в котором он предпринял попытку отразить события своего детства, показать его драматизм и многочисленные противоречия. В терапевтическом плане значение этого произведения огромно: оно представляло собой своего рода прощание с детством и одновременно «освобождение» от всего того, что травмировало юную душу поэта. Начиная с «Петера Каменцинда» литературное творчество во многом стало для Гессе естественным способом изживания душевных травм и снятия внутреннего напряжения ****.
      Творчество, являясь изначально стихийным, приобрело определенную направленность, будучи связанным с психоанализом, бурно развивавшемся в то время в Европе. К психоанализу Гессе обратился уже во вполне зрелом возрасте, известно, что он проходил курс лечения у самого Карла Густава Юнга, ученика Зигмунда Фрейда. Однако в гораздо большей степени на личность и творчество Гессе повлияла его дружба с доктором Йозефом Лангом, талантливым врачом-психотерапевтом и астрологом, одним из учеников Юнга.
      Именно Ланг помог своему другу и пациенту справиться со многими внутренними проблемами, включая серьезный кризис, случившийся у Гессе на рубеже его 40-летия. Помощь Ланга состояла в том, что он, исходя из глубокого понимания характера Гессе, способствовал формированию его мировоззрения на основе религиозного символизма, с раннего детства прочно вошедшего в сознание писателя. Одно из наиболее известных произведений Гессе «Демиан», в котором отражено его во многом парадоксальное представление о мире, как единой целостности, примиряющей в себе противоречия Добра и Зла, Бога и Дьявола, – результат творческого взаимодействия Гессе и Ланга. Помимо разрешения душевных противоречий психоанализ помогал Гессе справляться с творческими кризисами (один из наиболее серьезных кризисов такого рода был пережит писателем во время почти трехлетней работы над «Сиддхартхой»).
      Следует отметить также, что увлечение психоанализом серьезно повлияло на становление художественного мира писателя: на страницах своих произведений Гессе создает не реалистический, а особый, символический, или точнее, психосимволический, мир, посредством которого стремится передать собственные глубинные переживания.
      Как отмечает С. Бройтман, Гессе вводит читателя в этот мир постепенно, как бы исподволь, но в определенный момент «читатель уже не может не заметить, что он оказался не в бытовой, а в какой-то иной действительности, которая не отрицает привычной нам реальности, но к ней явно не сводится». Это, как указывает далее исследователь, «действительность духовная, или «психическая», которую «Гессе называет еще и «магической», потому что у нее свои удивительные законы, свои герои и свое пространство-время». «В этой-то реальности и разворачивается действие «Демиана» и последующих произведений писателя, и мы сумеем понять Гессе только в том случае, если у нас есть опыт духовного самонаблюдения или хотя бы интерес к нему и желание проникнуть в этот магический мир». «Сам писатель, – подчеркивает Бройтман, – таким опытом обладал в высокой степени, он владел культурой самопознания, выработанной на Востоке (даосизм в Китае, йога и веданта в Индии, буддизм) и на Западе (фрейдизм и «глубинная психология К.-Г. Юнга). И для него такая внутренняя духовная работа была единственным способом возродиться и обрести смысл жизни в годы войны, грозившие гибелью не только ему, но и миру» [1] (курсив наш. – Г. К.).
      С терапевтической же точки зрения, главное, на наш взгляд, состояло в том, что изучение психоанализа под руководством Ланга и Юнга позволило Гессе иначе отнестись к собственному недугу благодаря глубокому проникновению в природу и причины заболевания. У него сформировалось